Вещи на скамье подсудимых

Дикие народы, обладая в большинстве своем крайне мстительным характером, искренне считали, что кровная месть должна распространяться не только на людей, но и на неодушевленные предметы, послужившие причиной смерти близкого человека. К примеру, если представитель племени куки из Читтагонга (Бангладеш) падал с дерева и разбивался насмерть, вся его родня, вооружившись топорами, не только срубала коварное растение под корень, но вдобавок раскалывала его на мелкие щепки и развеивала их по ветру.

Таким же образом мстили провинившимся деревьям представители народа айнов (Япония). Процесс «казни» растения был хорошо отлажен, он представлял собой целую церемонию. Айны искренне считали, что если дерево, хоть один раз «повинное» в смерти человека, не срубить и не расколоть на мелкие кусочки, то оно всегда будет грозить гибелью окружающим. Исключение могло составлять только очень крупное растение. Если айны не имели возможности извести его под корень, то они тщательно ограждали и отмечали «преступника», чтобы люди не проходили слишком близко и не подвергались возможной опасности.


В список подвергавшихся казни вещей входили не только деревья. Среди австралийских аборигенов был распространен такой обычай: если кто-то из близких смертельно ранился собственным копьем, то оно торжественно сжигалось на костре родственниками усопшего. Также аборигены никогда не пользовались захваченным оружием враждебных племен — ведь неизвестно, сколько на нем крови «своих». Все без исключения «плененное» вражеское оружие подвергалось немедленному уничтожению.


Африка здесь не является исключением. Если в диких племенах акикуйю и мкамба, обитавших некогда в Восточной Африке, совершалось убийство, то старейшины наказывали не только преступника, но и то оружие, которым совершено преступление. Палач брал пролившее кровь копье или меч, и бил по нему камнем, пока сей предмет не приходил в полную непригодность. После чего «виновного» топили в реке или закапывали глубоко в землю. Африканцы искренне считали, что любое оружие, как и человек, раз совершив убийство, уже не остановится и навсегда сохранит тягу к кровопролитию.


Можно предположить, что подобные действия были свойственны только диким, далеким от цивилизации племенам. Однако если для сравнения мы попробуем заглянуть в просвещенную Древнюю Грецию, то увидим, что даже в эпоху высшего расцвета в Афинах существовал специальный суд для... неодушевленных предметов. Заседания суда проходили в Пританее, самом древнем центре Афин после Акрополя, а судьями были представители аттических племен, из высших должностных лиц. Суд, заседавший в таком почетном месте и возглавляемый столь важными сановниками, имел очень большой авторитет. Только вот в качестве подсудимых выступали не люди, а ножи, топоры, мечи или метательные снаряды из камня, дерева и железа, которые были «повинны» в чьей-либо смерти. Здесь, правда, необходимо заметить, что «нарушившие закон» вещи попадали на скамью подсудимых только в том случае, если не удавалось поймать самого злодея, совершившего с их помощью преступление.


Решения, выносимые высокопоставленными сановниками в отношении своих «бездушных» подсудимых, не отличались разнообразием. «Преступный» нож или топор обычно приговаривался к «пожизненному» изгнанию —- его либо увозили далеко в глухие леса, либо топили в море.

Обвинения в убийстве в адрес неодушевленных предметов не ограничивались Афинами. На острове Тасос (Эгейское море) существовали схожие законы. Давным-давно здесь в одноименном городе Тасос стояла бронзовая статуя одного прославленного кулачного бойца по имени Теаген. Он был многократным чемпионом широко распространенных в Древней Греции спортивных состязаний, и граждане почтили его память, установив памятник прямо в центре города.


Однако далеко не все жители Тасоса искренне. восхищались своим земляком. Нашелся человек, питавший по неизвестным причинам ненависть и злобу к прославленному бойцу. Правда, вся его злость выражалась только в том, что он каждую ночь приходил к статуе Теагена и изо всех сил пинал ее ногами.


Закончились эти «побоища» крайне печально для ночного вандала. В один далеко не прекрасный момент бронзовый боец не выдержал злобных ударов и рухнул, погребя под собой своего мучителя. После чего статуя оказалась на скамье подсудимых. Причем родственникам убитого удалось доказать ее «вину», после чего бронзовый герой был осужден и брошен в море.



Наиболее забавный случай осуждения и наказания неодушевленного предмета относится к более свежим временам войн католиков с гугенотами.


В 1685 году протестантская церковь, стоявшая в Ла-Рошели, подверглась разрушению, однако колокол церкви, в виду его высокой ценности был пощажен. Католики твердо решили оставить его себе, но как же быть с религиозными чувствами верующих? Ведь этот колокол долгое время призывал на молитвы еретиков. Чтобы решить этот сложнейший вопрос, победители постановили, что колокол, прежде чем быть принятым в лоно «истинной» церкви, должен полностью искупить свою вину. Его «наказали» — выпороли плетьми, затем закопали и вырыли вновь, символизируя этим вторичное рождение. После чего колоколу были прочитаны наставления в вере и его заставили (устами обязательного в таких случаях адвоката) отречься от прежних заблуждений и обещать, что впредь он больше не будет грешить.


После всего этого торжественного церемониала покаяния колокол был принят в лоно церкви, окрещён и передан, вернее сказать, продан в приход св. Варфоломея. Самое забавное, что когда администрация, ведавшая продажей, послала церковникам счет на колокол, те пошли еще дальше: от имени колокола они отказались платить, ссылаясь на то, что данный колокол, как вновь обращенный в католичество, желает воспользоваться недавно изданным королевским законом, предоставляющим вновь обращенным трехлетнюю отсрочку уплаты долгов.